Квадрат нашей памяти

(воспоминания заместителя командира 2-й десантно-штурмовой роты по воспитательной работе 106 полка морской пехоты ТОФ Михаила Нестругина)

Они были разными – Андрей Буквецкий и Евгений Непрокин. Разными казались характеры, непохожими судьбы. Первый шел к тому майскому дню своей, до конца выстраданной офицерской стезей. Второй- всего лишь год проносил матросскую тельняшку… Андрею было двадцать семь. Женя не дожил до девятнадцатилетия.
Они погибли в одном бою, в одну минуту. Смерть хладнокровно и безразлично отняла их у нас. Оставив только память о настоящих российских парнях, надежных товарищах. Тех, кого называют гордость  морской пехоты. Тех, кого будем помнить вечно.

Десантно-штурмовые роты, уничтожив опорный пункт и лагерь боевиков в горах, выходили из боя. В коротких, как миг схватках, рота старшего лейтенанта В.Чебана потеряла трех парней. Погибших несли с собой, повинуясь заповеди морской пехоты – мертвый остается в строю. Даже если живых все меньше и меньше…

Андрей, – командир поредевшей роты, отрывисто роняя фразы, тронул за локоть Буквецкого. Выводи моих. Я останусь со взводом… Прикрою.
Старший лейтенант Андрей Буквецкий, командир второй десантно-штурмовой роты, перехватив автомат, взглянул на погибших. Молча отвел глаза и коротко бросил через плечо: – Женька, передай «Азоту» (позывной комбата). В третей роте – «двухсотые». Запроси район выхода. Выводить будет «Картуз» (позывной Андрея).

Он всегда отдавал приказы коротко и четко. Так привык, так учил сам. И через доли секунды Евгений Непрокин, радист-виртуоз, гордость второй роты уже принимал распоряжение комбата: – выводить роты в квадрат «Соболь 9-3». Там встретит бронегруппа…,- все просто и понятно. Как в кино.

Буквецкий поставил задачи, еще не остывшим от боя командирам взводов, определил маршрут и боевой порядок. На вопрос, что может в этот квадрат выходить не стоит – там слышны выстрелы РПГ и ДШК, а выйти на ранее оставленный на вершине горы взвод, он ответил: «У нас приказ, а приказы надо выполнять». Выдав последнее распоряжение, серьезно взглянул на каждого и произнес:  – Все будет нормально, парни… Пошли.

Ему верили всегда и во всем. Еще на Дальней Востоке, готовя роту к боям, Андрей сам вывел формулу боевого успеха подразделения.

Впервые построив ребят, ротный произнес властно и требовательно, словно рубанул по нервам каждого: Я сделаю, из вас настоящих морпехов…

И задолго до того, как в восемнадцатилетние судьбы его матросов ворвалась неестественная, но самая настоящая война, он преподал им уроки выживания. Потому что точно знал – воевать дело нехитрое. Главное научить воевать.

И он учил. До одури, до пороховой копоти на лицах, до привычки чувствовать и дышать войной. В такие минуты он становился кремнем, который ничто и никогда не смогло бы разжалобить. Первым делом быть слова “устал” и “не могу”. Каждый обязан и должен. Иначе – в бой не пойдет, потому что не выживет… А когда казалось, что рота вдруг сломается, не выдержит, говорил своим парням просто: «Вы молодцы»!!!

И все начиналось сначала: стрельбы, тактика, марш-броски, опять стрельбы. С каждым днем он чувствовал, как крепнет, мужает, прочно становится на ноги его вторая рота. И это было главное.

Главное еще и потому, что вся жизнь, все, чем дышал Андрей Буквецкий сводилось к емкому слову “служба”. Она заполняла его до краев, отодвигая на второй план все, что так дорого и привычно человеку: дом, семья, быт… Он так и не навестил родительский дом. Обещался быть летом. Мать, не видевшая сына со дня выпуска из училища, поверила на слове. Она не знала, что он уходит на войну.

На ту войну уезжал и матрос Евгений Непрокин. В роте старшего лейтенанта Буквецкого он появился в январе. Прибыл прямо с корабля. И сразу прижился в коллективе, благодаря своему морскому, просоленному и неуемному характеру. Балагурил – не уставая. Бывало, пригорюнятся парни, усталость каждую косточку одолеет, а Женька – тут как тут. Вот тогда нытики, держись. Каждому достанется на орехи, а заодно, глядишь, и второе дыхание появится. Мастак был Женька на такие штучки…

Ротный сразу приметил этого веселого паренька. Так командир угадывает в молодом матросе настоящий дух,  характер. Вот, например, устроили в роте соревнования по рукопашному бою. Ребята и посильнее, и поопытнее Женьки были, а он ни чуть им не уступил. Не силой – так упорством, азартом, волей неимоверной. Показал-таки характер. Да к тому же, Евгений еще и радистом был от Бога. Никто не мог лучше подготовить радиостанцию к работе, в считанные мгновения настроиться на частоту и выйти в эфир. Он понимал ротного с полуслова. Случалось, тот еще приказ не произнес, а Женька уже ответ принимает. Диковинно это у него получалось. На войне матроса Непрокина прозвали по-солдатски просто и правильно – “телохранитель”. Где бы ни был командир, за ним тенью следовал радист. Он сам выбрал эту участь: за ротным – в огонь, в пекло, к самому черту… Так случилось и в тот день.

Роты выходили из боя. До указанного квадрата оставались считанные метры. Последние метры…    

Боевики выросли словно из-под земли, они притаились в неглубоком овраге за деревьями. Их было двое: автоматчик и гранатометчик. Гранатометчик произвел выстрел из гранатомета в ротную группу и группу боевого обеспечения, автоматчик дал длинную очередь из автомата. Это казалось нелепым, этого не могло быть – в чеченском пейзаже недавно наполненными звуками боя, плащ-палатками с погибшими парнями; и вдруг. Но спустя мгновения все в этом мире встало на свои места.

И вся зеленка изрыгнулась огнем. Укрывшись в овраге и за деревьями горного леса, боевики расстреливали российских парней. А морпехи в исступлении, неистово поливали огнем тех, кто нес им смерть. Казалось, этой дуэли не будет конца. И теперь весь свет жил по ее правилам: не ты – так тебя. Но через считанные минуты все было кончено,  старший лейтенант Буквецкий шел одним из первых, и первый наткнулся на пулю. И этим уберег остальных…

С ротного сорвали камуфляж, вкололи промедол, сделали искусственное дыхание. И никто не хотел верить в то, что маленькая рана пониже солнечного сплетения и есть смерть. Пуля, войдя в тело офицера, проникла к самому сердцу.

А в метре от ротного, прислонившись к дереву, сидел Женька. Еще секунда, и он поднимется, окинет всех хитрым взглядом, спросит: “Что, салаги, страшновато?” И заразительно улыбнется… Он бы сделал именно так, если бы жил, дышал на этом свете рубаха-парень, радист Женька Непрокин…

Их вынесли с поля боя, положили в темное нутро бронетранспортера. Затем погрузили на борт «вертушки». Даже в этом скорбном рейсе они были вместе,- командир и его подчиненный.

Вот уже скоро семнадцать лет, как закончился тот бой. Вот уже семнадцать лет нет на свете Андрея и Женьки. А боль все никак не покинет души тех, кто знал, дорожил и любил этих парней.

Их представили к наградам. Андрея – к высокому званию Героя России, Евгения – к ордену Мужества. Герой России остался на бумаге – «штабные» заменили высокое звание на орден Мужества. И не понятно чем руководствовались чины, ведь высота 443.0 была отбита у боевиков 2-й и 3-й ротами под общим командованием Андрея Буквецкого, ценой жизни ротная группа и группа боевого обеспечения предотвратила потери сразу двух рот – квадрат «Собль 9-3» являлся опорным пунктом и базовым лагерем боевиков перед которым было сплошное минное поле. Об этом мы узнали в ходе последующих боев. И что было бы, выйдя роты на минное поле перед опорным пунктом с ДШК и РПГ – можно только представить…? Командир отдававший приказ на выход в этот квадрат об этом не знал и принимал решение на основании приходивших донесений от тех, кто «якобы» был на дороге с бронегруппой рядом с тем местом и доложил команду «Линия», что означало нахождение на одной линии с выходившими ротами, т.е. «Соболь 9-3»…

В память о наших товарищах, у подножия высоты 443.0, в квадрате «Соболь 9-3», мы воздвигли скромный памятник в честь  наших 13 погибших.

Как и куда не повернется история мы все равно каждый день помним о вас ребята… И будем помнить до конца наших дней квадрат «Соболь 9-3», куда так спешил командир роты и его радист.

И если мне сгинуть придется
В этой бешеной кутерьме
Прошу вас только не говорите,
Что погиб я на этой ненужной,
И вскоре забытой войне.

Личный состав 2 ДШР

Р.S. В печати мы неоднократно встречаем различные мнения отдельных «товарищей» о том, что 26 мая 1995 года морпехи, не умея воевать, не выполнили боевую задачу первого дня, потеряли много людей. Этим «товарищам» мы отвечаем: война – это не спортивные гонки, «кто быстрее» захватит ту или иную высоту и не с «мальчиками» нам пришлось столкнуться, а с наёмниками, которые воевали до этих событий в Абхазии и были «стреляными псами». Поставленные задачи командованием группировки войск были не совсем продуманы – овладевая господствующими высотами в глубину, мы не могли выполнять самую основную задачу – держать контроль над дорогой в ущелье, так как из-за густого леса мы её просто не видели и в дальнейшем нам пришлось отойти ближе к ней.

Высота 443.0 стала ключом от входа в Агиштинское ущелье, на ней и рядом с ней были оборудованы опорные пункты, базовые лагеря и сконцентрированы боевики дудаевского фронта, да мы не ошиблись, именно фронта, который после этих боёв перестал существовать. 26 мая 1995 года в указанном районе была уничтожена основная группировка боевиков в которую входили кроме местных и наемники из Украины УПА УНА – УНСО, а также их командование. Мы считаем, что основной задачей в тот день было овладение ключевой высотой и уничтожение живой силы противника. И мы её выполнили. После этого были ещё бои, были тяжелые и безвозвратные потери, но такого боевого накала, как в тот день, мы уже не встречали – «хребет» противника был сломан.

На высоте 443.0 26 мая 1995 года вместе с Андреем и Женей погибли: Василий Танаев, Евгений Кондратенко, Андрей Харламов, Михаил Гусев, Василий Варгин, Андрей Захарчук. При возведении памятника погибшим товарищам у подножия высоты погиб Александр Десятник… ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ НАШИМ ТОВАРИЩАМ! Мы помним вас и ваш подвиг.