О своей очень сложной и интересной судьбе «Контингенту» рассказал Олег Анатольевич Михайлов – председатель правления организации инвалидов войны в Афганистане инвалидов локальных войн и военных конфликтов.
– Олег Анатольевич, как складывалась ваша судьба до призыва на воинскую службу?
-Родился я в Казахстане, в городе Алма-Ата. Рос обыкновенным подростком, никаких спортивных достижений не имел, равно, как и не было во мне какого-то бойцовского стержня. После трёх дней знакомства с ребятами мы узнали, что попали в учебку Чирчик, откуда напрямую пойдём в Афганистан, выполнять интернациональный долг. Скажу честно, никакого особого желания идти туда не было. Но, знаете, у всех мальчишек есть и другое желание – не опозориться. Именно это чувство заставило меня пойти в учебку.
Попал я в Чирик – учебку специального назначения. Война в Афганистане стала дебютом советских подразделений специального назначения. За десятилетие бойцы спецназа выполнили сотни самых разных боевых задач. Однако, успех спецопераций был бы невозможен без качественной подготовки как всей группы, так и одиночной подготовки каждого разведчика.
Уникальное подразделение – 467 отдельный учебный полк специального назначения ГРУ. Созданный в 1985 году, он стал основным местом учёбы разведчиков, воевавших в ДРА. Здесь бойцы и командиры проходили подготовку непосредственно для боевых действий в Афганистане.
Причиной создания такого подразделения стала необходимость создания нового подразделения? Тому была серьёзная причина – необходимость адаптации военнослужащих к климатическим и географическим условиям местности, а также для горной подготовки.
Город Чирчик и его окрестности идеально подходили для этого по нескольким причинам. Учебка находилась в таком районе, физико-географические особенности которого позволяли с максимальной эффективностью готовить разведчиков к боевым действиям в различных климатических и природных условиях, схожих с Афганистаном.
История учебной части начинается после ввода 15-й отдельной бригады СпН ГРУ ГШ в ДРА.
Справка: на основании директив Генштаба № 140104 от 5.02.1962 г., № М/2/68390 от 27.03.1962г. и №140547 от 19.07.1962 г. в Туркестанском военном округе 1 января 1963 была сформирована 15-я отдельная бригада специального назначения ГРУ ГШ. С местом постоянной дислокации в г. Чирчик Ташкентской области Узбекской ССР. Телефонный позывной — «Анилин». На базе бригады осуществлялась подготовка специальных кадров для действий в глубоком тылу противника.
Учебный полк был развернут в марте 1985 года. Подразделение состояло из двух батальонов, всего десять учебных рот. Основной задачей части была подготовка младшего командного состава, а также проведения дополнительных офицерских учебных курсов. За этот месяц офицеры разведки осваивались в непривычных для себя климатических и географических условиях.
–Какой в учебной части был распорядок дня?
-В шесть утра подъем, пробежка в районе трёх километров, водные процедуры, завтрак. Как правило до обеда у нас были занятия, которые включали спецподготовку, инженерное дело, медицинское дело, тактические занятия, воздушно-десантная подготовка. Все занятия чередовались. Естественно, была сборка-разборка различного оружия, регулярные стрельбы.
–Когда вы поняли, что попали в подразделение специального назначения? Как проходила ваша подготовка?
-Форму мы носили мотострелковую, форма десантников была парадная, для фотографий. Что такое спецназ на самом деле я понял уже в Афганистане. Хотя мы осознавали, что попали в учебку, где проходили подготовку специалисты СпН. Нас учили действиям разведчика во время боевого выхода, как одиночно, так и в составе группы.
По специальности я наводчик-оператор БМП-2, но в Афганистане меня закрепили за БРМ (Боевая разведывательная машина БРМ-1К – прим. ред.). Операторов-наводчиков было мало, поэтому пришлось переучиваться. Но особых трудностей я не испытывал, тем более они похожи по устройству.
В Чирчике мы получили глубокие познания в разведке. И, действительно, чувствовали себя войсковыми разведчиками.
Обучение проходило по целому ряду востребованных в подразделениях ГРУ специальностей. Среди них: разведчики специального назначения, снайперы-разведчики, экипажи боевых машин пехоты и бронетранспортёров (командиры машин, механики-водители, операторы-наводчики БМП и наводчики БТР), радисты, сапёры-подрывники, а также разведчики-гранатомётчики и разведчики-огнемётчики (АГС-17 и РПО).
В воспоминаниях ветераны афганской войны, прошедшие через учебную часть ГРУ в Чирчике, часто отмечают одну интересную особенность.
Поскольку большая часть этноса Афганистана по своему национальному составу родственна народам, населяющим советскую Среднюю Азию, то учебный полк в Чирчике комплектовали, в основном, военнослужащими Среднеазиатского и Туркестанского военных округов, отдавая предпочтение солдатам и офицерам, призванным из Средней Азии – узбекам, туркменам, таджикам, казахам, киргизам. Естественно, они обязательно должны были иметь хорошую физическую подготовку, обладать базовыми техническими знаниями, например, разбираться в устройстве двигателя внутреннего сгорания.
Среди бойцов и командиров 467 учебный полк получил неофициальное название «кузница героев Советского Союза». Такое название вполне оправдано, ведь с 1985 по 1989 года этого высокого звания были удостоены рядовой Валерий Арсёнов, младший сержант Юрий Исламов, лейтенант Николай Кузнецов, старший лейтенант Олег Онищук, к сожалению, все четверо посмертно. С 1985 года полк неоднократно награждался переходящим знаменем военного совета Туркестанского военного округа.
Справка: Арсёнов Валерий Викторович – рядовой, старший разведчик-гранатометчик. Служил в 173-м отдельном отряде СпН 22-й отдельной бригады специального назначения ГРУ ГШ ВС СССР. Во время боя 26 февраля 1986 года закрыл собой командира группы от душманского снайпера. Получил смертельное ранение.
Исламов Юрий Верикович – младший сержант. Командир отделения 2 роты 7 отдельного батальона СпН ГРУ ГШ ВС СССР. В ходе неравного боя 31 октября 1987 года остался прикрывать отход группы. После исчерпания боезапаса, чтобы не попасть в плен, подорвал себя последней гранатой.
Кузнецов Николай Анатольевич – лейтенант. Командир разведгруппы 334 отдельного отряда СпН ГРУ ГШ ВС СССР. 21 апреля 1985 года группа под командованием лейтенанта Кузнецова была отрезана от основных сил во время зачистки кишлака Даридам. Отдав приказ на прорыв, Кузнецов с четырьмя бойцами остался прикрывать отход. Израсходовав весь боекомплект, лейтенант подорвал себя гранатой, чтобы не попасть в плен к душманам.
Онищук Олег Петрович – старший лейтенант. Командир разведгруппы 186 отдельного отряда СпН ГРУ ГШ ВС СССР. 31 октября 1987 года, в ходе налёта на караван душманов, группа старшего лейтенанта Онищука попала в засаду и приняла неравный бой с противником. Вместе с командиром группы погибли 10 его подчинённых.
Уже позднее, при распределении попал в так называемый «мусульманский батальон» («второй мусульманский батальон» именовался так неофициально и являлся частью 22 бригады спецназа – прим. ред.). Командиры, мягко говоря, удивлялись моему попаданию именно в это подразделение. Я – светленький, все думали, что эстонец. Особенность «мусульманского батальона» была такова, что, служившие в нем, были с темными волосами, смуглые. Ходили на засады в чалмах.
–У всех на слуху фильм «Девятая рота» Фёдора Бондарчука. Скажите, насколько правдиво там показано обучение и боевые действия в Афганистане?
Да, у нас все было очень жёстко. До сих пор помню, сержантов Шапку и Гайдуса, которые вернулись с Афгана и занимались подготовкой будущих спецназовцев. Они нас обучали всем азам. То, что показывают в «Девятой роте» в плане учебки, я бы не подтвердил. Больше «уставщины». Не было неуставных отношений, избиений. Учебка была вменяемая и цивилизованная. Но, что касается боевых действий и быта, процентов на 80 картина правдива. Сразу вспоминается момент, когда мы только прилетели в ДРА. У нас в батальоне 24 палатки. Спереди зона, где находятся «духи», сзади заминированное поле. Когда я проснулся после первой ночи, проведённой в ДРА, был в ужасе. Правдиво отражены боевые действия. Ну и неуставные взаимоотношения. Молодым попадало, конечно.
Поделитесь вашими первыми впечатлениями после прибытия в ДРА?Нас загрузили в Ил-76. Знаете, эти горы и облака никогда не забуду. После приземления попали на аэродром сразу после обстрела. С самолёта сгружали чуть-ли не пинками, а мы ничего не понимали. Наверное, это больше шоковое состояние.
Потом была пересылка, где мы, молодые бойцы, узнали, что такое дедовщина. У нас забирали вещи. Уже в Кабуле распределили по частям. Я попал в Газни, аэродром Чайка. Естественно, воспрянул духом. Чайка – звучало цивилизованно, но я ошибся. Когда выгрузились с вертолёта, я испытал шок увидев два листа железа 2 на 2 метра, не дающие машине накрениться. Вот и весь аэродром. Нас загрузили в «Наташки», не знаю до сих пор почему их так называли, (ЗИЛы с камазовскими двигателями – прим. ред.) и повезли в 177 отдельный отряд СпН ГРУ ГШ. Когда я приехал, дембеля изрядно нас потрепали, за то, что мы в Кабуле отдали дембелям тельняшки. А тельняшка для спецназовца – это святое, как крест для православного.
3 июня 1987 года в провинции Газни, расположенной в ДРА, группа из 177 отдельного отряда СпН ГРУ ГШ 22 отдельной бригады специального назначения ВС СССР в составе 17 человек под командованием старшего лейтенанта Артура Валентиновича Деревянко уничтожила самый крупный караван за всё время боевых действий в Афганистане.
Бойцы 177-го отряда действовали исходя из особенностей рельефа. Засады однодневки начали проводить ещё при майоре Алексее Поповиче, который с 1984 по 1986 командовал 177 отдельным отрядом СпН. Группа из 20 человек высаживалась на место, где отмечалась активность маджахедов. Утром разведчиков эвакуировали вертолётами Ми-8 обратно на базу.
Справка: Попович Алексей Максимович – выпускник 4 взвода 7 роты Киевского ВОКУ им. М.В.Фрунзе (1974 г.), полковник запаса. В 1984-1986 годах – командир 177 отдельного отряда СпН ГРУ. Службу закончил командиром бригады СпН в Северо-Кавказском военном округе.
Как вспоминает Артур Валентинович, он был назначен командиром досмотровой группы. Первый облёт назначили на 5 часов утра. Посоветовавшись с вертолётчиком капитаном Николаем Майдановым, было принято решение лететь на северо-восток, в сторону большого ущелья.
Справка: Николай Саинович Майданов закончил Саратовское высшее военное авиационное училище лётчиков. Дважды находился в ДРА – в период 1984-1985 годов и 1987-1988 годов. Лично совершил 1250 боевых вылетов и высадил более 200 разведывательных групп. В июле 1988 года удостоен звания Героя Советского Союза. Погиб 29 января 2000 года во время выполнения боевого задания в ходе контртеррористической операции на Северном Кавказе. В 2000 году Николаю Майданову было присвоено звание Героя Российской Федерации (посмертно).
В русле высохшей горной речки, был замечен караван верблюдов. Людей, сопровождавших животных не было видно. Это показалось командиру группы подозрительным, поэтому он принял решение досмотреть караван. Группа увидела, что караван перевозит вооружение. Как писал позже один из очевидцев, это был сплошной поток вьючных животных гружёных оружием. Поднявшись на пригорок, головной дозор увидел верблюда, на котором было закреплено безоткатное орудие.
После этого Деревянко доложил обстановку, сообщив, что необходимо прислать подкрепление из отряда. Вначале лётчики приняли его слова за шутку. Сверху им не было видно оружия. Тогда командир приказал открыть огонь по каравану. Только после того, как на одном из животных подорвалась взрывчатка, экипаж вертолёта вызвал подкрепление.
Тем временем горы «ожили». Моджахеды, которые сопровождали караван, передвигались по двум параллельным горным хребтам, увидев, что «шурави» уничтожают верблюдов с оружием, начали спускаться в русло реки, чтобы защитить караван. Советским военнослужащим противостояло от 150 до 300 моджахедов.
-Я служил в легендарной первой роте, которой командовал старший лейтенант Артур Деревянко, представленный к званию Героя Советского Союза. Очень серьёзный был для своего возраста. Разница, между нами, 3-4 года, а казалось, что все 10-15. Такой у командира был непререкаемый авторитет.
Первый орден получил за уничтожение вышеуказанного каравана. Орденом Красного Знамени его наградили за уничтожение ещё одного каравана, состоявшего из 80 верблюдов.
Деревянко – справедливый и требовательный Командир. Наверное, поэтому и не потерял ни одного бойца за время службы.
Понимая, что душманы подойдут уже совсем скоро и подкрепление не успеет прибыть, группа начала занимать круговую оборону. Особенности местности не позволяли окопаться, поэтому было принято решение соорудить из камней СПС (специальные полевые сооружения). При этом спецназовцы готовились к отражению атак моджахедов, продолжая расстреливать караван.
Душманы пошли в атаку. Однако пробить брешь в обороне 17-ти советских спецназовцев, моджахеды так и не смогли. Командир удачно выбрал позицию на слоне холма, которая плохо просматривалась противником. При всём этом, бесконечно удерживать позицию было невозможно. К счастью, прибыло подкрепление. С двух направлений спецназовцы разбили караван душманов, захватив огромную партию оружия.
Бойцы 177 отряда 22-й отдельной бригады специального назначения в течении тридцати минут отбивались от превосходящих сил противника. Затем начали прибывать советские вертолёты, доставлявшие подкрепление и боеприпасы.
Противник превосходил нас количеством, но страха я не испытывал. Всё-таки был уже дембелем и, это был далеко не первый мой бой.
Вертолёты прилетели, когда бой стих. Мы грузили оружие на борт. В основном это были гранатомёты, ПЗРК, автоматы. «Мелочь» уничтожалась на месте. Позже весь плац (а размером он был приблизительно 100 на 40 метров), был завален различным оружием.
Всех разведчиков, находившихся под командованием Артура Деревянко, представили к наградам. Они, вместе с командиром, были награждены орденами Красной Звезды.
Данная операция вошла в анналы истории спецназа ГРУ как одна из самых успешных, и стала поистине легендарной.
–А чем принципиально отличалось вооружение и снаряжение спецназа в Афганистане от мотострелков и ВДВ?
-Ножа разведчика у нас не было. Мы были вооружены автоматами АКС-74, но были у нас и АКМ. Подствольными гранатомётами ГП-25, обычно были вооружены 4 разведчика в группе. Мы не просто ходили на засады. Бывало, проходили по 17 километров, ночью, по горной местности. Самый тяжёлый рюкзак у пулемётчика. 1200 патронов, «лифчик», (разгрузочный жилет – прим. ред.) четыре гранаты Ф-1 и РГД-2 и четыре сигнальные ракеты, плюс сухпай на 3 дня. Всего 37 килограммов. Все остальные вещи на РД (рюкзак десантный – прим. ред.) свёрнуты в скатку и закреплены. Мы служили на высоте 2300 метров над уровнем моря. Днём жара, а ночью снегопады. Повседневная форма была зелёная мотострелковая, а на войну ходили в песочке. Зимой выдавались короткие бушлаты.
Чем мы отличались принципиально, так это тем, что у нас в батальоне было не принято ходить в бронежилете. Да и шлемы не надевали.
–17 километров по горам сложно пройти, какая обувь была?
-Сначала «гады» (армейские полусапоги – прим. ред.) солдатские, потом кроссовки, которые привозили из Союза. Вообще, в плане обуви и обмундирования проблем не было. Все было вполне нормальное.
–Какое было специальное оружие на группу? Было ли оружие с прибором бесшумной стрельбы (ПБС)? Как действовало ваше подразделение в боевой обстановке?
-Приборы бесшумной стрельбы были в группе у трёх человек. В группе от 25 до 30 человек – 10 человек головной дозор, ядро 15 человек, остальное тыловой дозор. Как правило из техники у нас было два БТР, БРМ шла и две БМП-2. В нашем распоряжении были боевые вертолёты. Ми-24 в основном. Ми-8 доставляли нас, если куда-то в горы уходили.
–Насколько отличались выполняемые вами боевые задачи, от того, к чему вас готовили в учебке?
-Ни насколько, все, к чему готовили – пригодилось. Основное – организация засад, а также точечная зачистка кишлаков, например, поиск оружия.
–В каких боевых эпизодах удалось поучаствовать вам?
-Меня спрашивают, убил ли я хоть одного врага. Рассказываю. На боевом выходе группы я был оператором-наводчиком. Слышу, команды мне подают, навожусь на «духов», их бежит человек 15–20, заряжаю, бью, сначала дым. Когда он рассеялся, смотрю, половины нет. Но чтобы подойти и в упор расстрелять человека, такого не было.
Наших при мне убивали. Во время «налёта» наш дембель Серёжа Третьяков погиб. Мы попали в засаду после высадки с вертолёта. Объясню: когда с вертолёта десантируются бойцы, все они сразу разбегаются в стороны, чтобы занять позиции, после чего вступают бой. И вот я видел, как Третьяков попытался встать и в него пуля попала. Прямо в лоб. В этот момент я жуткий страх испытал, признаюсь честно. Когда такое видишь, первое чувство любого, что это мог быть ты. Я два раза в жизни был в таких ситуациях.
А потом после года службы я на войну как на работу ходил. В Афганистане я был год и шесть месяцев. На одном из налётов, возвращаясь, подорвались. Все сидели на броне, меня выкинуло. Упал, получил перелом, потом ещё и тиф подхватил. И меня спасательным бортом повезли в Кабул. Через 5–7 дней и 177 отряд отправился домой.
Контузия и перелом – на самом деле ничего страшного по сравнению с тем, что пришлось видеть при эвакуации. В самолёте было много людей в колясках, с подключенными трубками. Когда Ан-24 пошёл на взлёт, нас обстреляли. Выключился свет. Сидели где-то час просто в гуле и темноте. Потом резко освещение включилось, выбегает лётчик и показывает, что мы пересекли границу. И вот представьте эту картину, когда пацаны, раненные, которые не могли говорить, начали шевелиться, мычать. Просто каждый из них уже понимал, что позади ужас, который в его жизни не повторится.
–Когда вы увидели первого врага?
-Как-то мы напоролись на отряд самообороны, это такое подразделение, которое само за себя. Воюет и с «духами», и с «шурави». А я даже не успел ничего понять, потому что это был наш первый выход. Вот так нас чуть всех не перестреляли.
–А во что они были одеты? Что вы запомнили?
-Это чалма, белые одежды с серым чем-то. Автоматы. То, что в фильмах рисуют. Ещё акульи глаза, черные, бездушные абсолютно.
–После возвращения из Афганистана, как сложилась ваша жизнь? Почему выбрали именно сельскохозяйственный институт? Была ли мысль продолжить службу?
-Я в армии решил пойти в Печерскую школу спецназа. Думаю, что если бы я стал военным, то стал бы генералом. Это уже жизнь. Так, как я сейчас живу, понимаю, что могу принимать решения какие-то волевые. Если бы я пошёл на службу, отучившись и став военным, мог достигнуть высот. Все это поменялось после контузии и болезни. С тифом я отлежал в госпитале 45 суток, зацепила волна свободы и передумал связывать свою жизнь с армией.
Что касается института. Льгот было очень много. Сельхозинститут? Почему бы и нет? К тому же, мама настояла. Пошёл на заочное учиться. У «афганцев» везде был зелёный свет. Мы поступали без экзаменов. Мог поехать учиться куда хочу, в Москву, Питер, но переехал на Дальний Восток к дяде. Тем более, я люблю море. Был бы Мурманск, поехал бы в Мурманск, был бы Севастополь, поехал бы туда. Решился на переезд, потому что в Алма-Ате я бы не достиг высот никак. Я оттуда осознанно уезжал.
Приехал во Владивосток и попал на ТСК, это была такая продовольственная база на Змеинке. Там занимались обеспечением продуктами рыбацкого флота. 12 часов стоял на переработке краба. Тяжёлая работа, тут ничего не скажешь.
С нуля начал в Приморье жизнь строить. Решил пойти в море, потому что надо зарабатывать. Очень бедственное положение было. Приехал в Приморское морское пароходство. Хотели отказать. Развернулся и говорю, что служил в Афгане, есть медаль «За отвагу», если вы меня не возьмёте, то все, край, я не выживу. Дай бог здоровья кадровику, он меня поддержал, устроил в учебный центр, где я получил квалификацию матроса первого класса. Прошёл серьёзную подготовку, выучил все, что связано с танкерами. Попал на пароход. Отработал там четыре года. Ходили на Сахалин, Магадан, в Африке 8 месяцев отработал. Однажды столкнулись с сомалийскими пиратами, но все обошлось. Верю, что меня защитил мой ангел-хранитель. Он со мной до сих пор.
Во время работы в морях видел, как приходит комсостав – капитаны, старшие помощники. От их действий становилось не по себе. Сравнивал их с командирами на войне. Слава богу мы не были на боевом выходе, потому что люди, которые нами руководили, не могли действовать грамотно в чрезвычайных ситуациях.
Когда скопил денег, переехал в Японию. Вначале я был поражён этой страной. Полгода я работал продавцом машин у пакистанцев. Затем одну из первых авторазборок в Тояме взял в аренду. И тут начинается моя бизнес-история. Когда трудился наёмным работником, понял, как работает бизнес-модель. Позже ко мне приехали казахи – мои земляки, в их лице я нашёл первых клиентов. Так я стал посредником в продаже авто. Ещё возил русских туристов с пароходов. Помогал им оформлять машины. Уставал сильно, но видел результат. Он меня абсолютно устраивал. Я сказал: «Япония, я люблю тебя». Естественно, начал учить японский язык, культуру этой страны. В итоге, прожил там 15 лет.
–Почему решили вернуться?
-Во-первых, меня уже было трое детей, и мы жили на две страны. В Японии у них не было будущего. Обычная стандартная жизнь. Не хотел для них такой судьбы. Во-вторых, у японцев абсолютно другое понимание жизни. Во мне русский проснулся. Мне деньги уже не нужны были.
–Не хотелось вернуться в Японию?
-Несмотря на то, что Япония многому меня научила, назад совсем не тянет. Эта страна научила меня вести бизнес, системному подходу в делах. Я благодарен ей за всё то, что она дала.
–Как встретила Россия?
-Когда вернулся то понял, что 45 лет позади, а «фундамента» нет. Купили дом на Садгороде. Стал думать, что делать. После войны я никак не участвовал в «афганском» ветеранском движении. И тут, однажды, я встретился с юристом Константином Жабицким. Разговорились, узнал, что он тоже «афганец». Уже позже Константин привёл меня в ветеранское движение. Здесь пошёл новый виток в моей жизни. Знаете, с деньгами я настолько отошёл от всего, а когда попал в коллектив, понял, чего мне не хватало. Души русской.
В пригороде Владивостока, на улице Шишкина был заброшенный объект, который предоставила администрация города в аренду. Сначала думал, что построю реабилитационный центр, но не получилось. А потом, как-то раз, совсем случайно вступил в разговор о клееных балках. Люди везут дома-комплекты и часто ломают балки, а новую везти с Новосибирска очень дорого выходило. Заинтересовало. Начал учиться этому делу. Закупил оборудование, потом снова учёба, учёба, учёба. На этой базе создал центр для ветеранов, которые хотели получить работу в новой для себя области. Назывался проект «Судьбы, опалённые войной». Под это дело защитил три гранта. Все три получил. Последний был президентский. Выполнил программу. За год прошло обучение 36 человек. Два человека сейчас открыли ИП.
–Есть ли какие-то проекты, которые хотелось бы реализовать в будущем?
-Разумеется. Мы живём на берегу моря, но летаем в санаторий «Русь», расположенный в Московской области на берегу Рузского водохранилища. Нет никакого реабилитационного центра. Хотя по побережью много заброшенных объектов, которые можно было просто отреставрировать. Бюрократия мешает это сделать, хотя много раз этот вопрос поднимался.
Помимо этого, сейчас пытаемся получить землю – 6,3 гектара. На ней хотим возвести дома для 40 ветеранов. Я поднял это на уровень администрации города.
–Какие проблемы сейчас существуют в ветеранском движении? Существует ли оно вообще, или же оно осталось в душе тех, кто прошёл войну?
-К сожалению, в ветеранском движении пошёл раскол. Как и везде есть люди, которые преследуют свои интересы. Скажу за «афганцев». Раньше движение было единое. Потом его начали сознательно раскалывать. Для чего это делается? Для того чтобы получать финансирование и льготы. Вот причина всех бед. Статус у нас один – «афганец», но девяностые сделали своё дело. Локальные войны, интернациональные войны, все бойцы делали одно дело – защищали свою Родину. Смысл-то один.
Елена Поцелуева
Фото Дмитрий Раймон “Вечерний Владивосток” и из личного архива Олега Михайлова
