Т-34 с именем фронтовика

Очерк о настоящем человеке

На параде Победы во Владивостокском военно-морском гарнизоне впервые прошёл танк «Ефим Гольдберг»

Механизированную колонну современной боевой техники Береговых войск Тихоокеанского флота 24 июня 2020 года возглавил Т-34. Он принадлежит местному военно-патриотическому клубу «Техника XX века в Приморском крае». Зимой его обслуживали и готовили к праздничным датам на Уссурийском авторемонтном заводе, а 9 Мая, в День Победы советского народа в Великой Отечественной войне, танку присвоили имя старейшего ветерана региона танкиста подполковника в отставке Хаима Гольдберга (имя согласно паспорту. – Прим. авт.), ушедшего от нас в возрасте 106 лет в канун славного юбилея.

С инициативой назвать этот легендарный танк в честь заслуженного фронтовика выступила Приморская краевая общественная организация ветеранов-танкистов «Бастион», которую возглавляет морской пехотинец майор в отставке Владимир Макаров. И на минувшем военном параде его вёли по Светланской – центральной улице Владивостока – механик-водитель подполковник запаса Сергей Татаркин и командир полковник запаса Олег Коваль.

– Ефим Моисеевич (так обычно мы называли старого танкиста Хаима Гольдберга) сравнивал свой Т-34 с живым человеческим организмом, – вспоминает о ветеране Владимир Иванович. – Он был уверен, что именно благодаря этому среднему танку, лучшему на первых этапах той страшной войны, были сохранены жизни многих и многих красноармейцев. Танк стал поистине щитом осаждённой Москвы и позже выручал наших воинов в самых горячих сражениях. В последние годы жизни фронтовик даже ходатайствовал перед высшими чинами страны о награждении «тридцатьчетвёрки» орденом Великой Отечественной войны I степени. Увы, в Положении об этом ордене ничего не сказано про бронетехнику, с помощью которой люди совершали подвиги. Потому мы сами, получив одобрение мэра города и губернатора края, провели ритуал присвоения легендарному танку такой награды и наречения именем самого танкиста. Орден этот в увеличенном виде нанесён на башню боевой машины. Позже, когда «Бастион» полностью отреставрирует свой Т-34-85 (на подобном воевал Гольдберг в 1944-45 годах), мы перенесём название и орден на него. И  уже этот  танк, который Уинстон Черчилль назвал в числе трёх видов лучшего оружия Второй мировой войны, будет впредь ежегодно возглавлять парадные колонны техники. Да вы лучше расскажите о Моисеевиче – он того заслуживает…

Однако разве поведаешь о человеке, перешагнувшем вековой рубеж, в небольшом очерковом материале? Когда при встречах я расспрашивал ветерана о времени и о себе, тот с юмором отвечал: «Трудно жить только первые 100 лет, дальше-то легче!» Тем более, что имя «Хаим» означает «Жизнь». А жить мало он просто не имел права: ведь в годы молодости остался один на белом свете из некогда большой семьи, нужно было продолжать род…   

Меня всегда удивляли его поразительно цепкая память, необыкновенная для человека в столь преклонном возрасте жизненная энергия. Дальняя память ветерана – поистине хранилище многих интересных встреч и событий. Взять, к примеру, приезд в их воинскую часть под Смоленском в 1937 году знаменитой артистки Любови Орловой. Был аншлаг в Доме офицеров. И по окончании концерта ему, комсоргу автобатальона, доверили выйти на сцену и произнести речь. Однако солдат отказался от высокопарных слов, просто сказал: «Дорогая Любовь Петровна, посмотрите, сколько людей в военной форме сидит в зале. Все мы вас очень  любим!» и вручил актрисе букет цветов. А она поцеловала в щёку молодого бойца.

– Детство моё, мальчугана из еврейской семьи, прошло в Белоруссии на берегу реки Сха, впадающей в Березину – это приток Днепра, – рассказывал однажды Хаим Моисеевич. – До сих пор помнится большой зелёный луг на окраине города Борисова, где как-то остановились воины корпуса 1-й конной армии. Там и дал мне красный командир Гай путёвку в самостоятельную жизнь, и я этим фактом горжусь. Едва конники стали здесь на постой, нас, ребятишек, как магнитом потянуло к этим отважным людям. Мы купали в речке, подкармливали корочками хлеба их лошадей, с утра до вечера были рядом. Прощаясь же с местными жителями, командующий кавалерийским корпусом Гай подозвал своих эскадронных, распорядился посадить на лошадей и нас. Оркестр грянул «Интернационал», и мы большим отрядом прошли через весь городишко. Я восседал на седле у товарища Гая, и сердечко моё едва не выскочило от гордости. Потом они сыграли «Походную» и тронулись рысью. Вот так, образно говоря, въехали мы в революцию, в новую жизнь после Гражданской войны.

Войны – только уже следующей, с гитлеровскими захватчиками, – хватило и на долю Хаима, у которого в оккупации под немцем погибли родители и сестры с детьми. Вчерашний ученик кузнеца, а позже выпускник фабрично-заводского училища, он, рабочий парень, мечтал учиться в Москве. И это большое желание после службы в армии почти сбылось.  Хаим смог поступить в столичный педагогический институт на исторический факультет, с головой окунулся в интересную студенческую жизнь, стал членом ВКПб, однако… всё остановило, разрушило наступившее военное лихолетье.

– Как только стало известно, что пришла война, народ принял её под лозунгом «Чужой территории нам не надо, но и своей не отдадим!», – поведал накануне своего 102-го дня рождения долгожитель корреспонденту официального информационного агентства правительства Китайской Народной Республики «Синьхуа» во Владивостоке. – С бодрыми песнями все бросились в военкоматы записываться на фронт. Побежал и я, но меня отправили домой, так как моя специальность гидросапёра тогда оказалась не востребованной. Первые месяцы войны я сбрасывал фугасы с крыш домой, по ночам дежурил у важных объектов, выезжал на рытьё окопов, пока немцы близко к Москве не подошли. А когда опасность стала реальной, здесь стали сколачивать народное ополчение из всех, кто может держать оружие.

В грозовом 1941-м он с друзьями добровольцем пополнил это народное войско, чтобы защищать столицу Родины. Их коммунистический батальон обороны занял одну из передовых позиций. Однако после первых боёв Гольдберга отозвали на учёбу в Военную политическую академию, где он познавал военные и политические науки полтора года. А позже лейтенант прошёл 9-месячные курсы в танковой академии на Урале и весной 1943-го с аттестацией на должность комиссара штаба танковой бригады собрался отправиться на действующий фронт. Но… в те дни появился приказ ликвидировать институт комиссаров, и офицер первое время занимался доставкой новых танков с уральского завода на запад. Позже получил наконец должность командира танка и принял боевое крещение в одном из сражений. А вскоре умелому танкисту доверили танковый взвод. Таков был новый этап в его судьбе. В часы затишья между боями Хаим брался писать стихи, которыми увлекался с юности.

Мы «Ура» не кричали, выводя свои танки в атаку.

И не пили вина, чтобы с ясною быть головой.

Лето. Рожь в васильках и красивые алые маки.

Нам по минам идти и пехоту вести за собой.

Нам идти впереди, нам на грудь принимать все снаряды.

Нам колючку прорвать и скорее бы сбросить десант.

Все следы от разрывов на броне – боевые награды.

И самим уцелеть, а для этого нужен талант…

«…В боях с немецкими захватчиками, преследуя противника от Ковеля до Седлеца, из пушки танка уничтожил одно самоходное орудие, две противотанковых пушки и до 15 немецких солдат и офицеров. Командуя танком командования бригады, чётко держал связь с батальонами, в результате чего давал возможность командиру бригады руководить боем. При нападении на КП бригады танков противника тов. Гольдберг обратил их в бегство и уничтожил при этом ещё один танк. За смелость и бесстрашие в боях достоин правительственной награды – ордена «Красная звезда».

Эту запись сделал в наградном листе на лейтенанта Хаима Гольдберга, воевавшего с мая 1944 года уже на 1-м Белорусском фронте, командир роты управления капитан Макаренко.

В составе 36-й танковой бригады офицер участвовал во многих тяжёлых боях, прошёл всю Западную Украину, Польшу, форсировал Вислу, штурмовал Берлин.

Над Вислой тяжёлые тучи нависли.

Над Вислой холодный туман.

Цепляются тучи за самые кручи,

А рядом высокий курган.

Горят над ним звёздочки разноконечные.

Здесь после поставят гранит.

Луны полумесяц надгробною свечкой

Покой его молча хранит…

Под этим курганом навек упокоены,

Погибли в последних боях

Тела и надежды отважнейших воинов.

Да будет нетленен их прах…

«…В боях против немецких захватчиков проявил себя исключительно храбрым, отважным и мужественным офицером. При прорыве обороны немцев из плацдарма на западном берегу реки Одер провёл большую работу по увязке взаимодействия танков бригады с пехотой и артиллерией. Находясь беспрерывно в боевых порядках, информировал командование о силах противника, о продвижении своих танков.

В боях за город Мюнхеберг – важный опорный пункт противника, прикрывавший подступы к Берлину, – находясь в 1-м танковом батальоне, личным примером самоотверженной храбрости увлёк за собой танкистов и ворвался на его западную окраину. В результате упорного боя противник с большими потерями был выбит из города.

Во всех видах боя под воздействием вражеской авиации, арт-миномётным огнём доставлял боевые приказы и распоряжения в боевые порядки бригады, оперативные документы в штаб корпуса.

За доблесть и мужество, самоотверженную храбрость и отвагу на поле боя Достоин Правительственной награды: Орден «Красное Знамя»…».

(Из наградного листа на Гольдберга Х.М. от 26 апреля 1945 года).

По его словам, в городских боях за столицу Третьего рейха танкистов ждала опасность не только из подворотен и окон домов, где засели фрицы. Многие дороги были заминированы, в том числе и Франкфурт аллея – улица, ведущая к нацистскому логову – рейхстагу. И чтобы боевые машины его части не подорвались на минах, Хаим с сапёром и тремя механиками-водителями, взяв с собой полевые кухни, прежде проникал в кварталы, кормил местных жителей,  выясняя, где они ходят в обход минных полей, на каких улицах можно двигаться без опаски. По сути, благодаря ему танкисты не попали в немецкие «ловушки». А танковая бригада продвинулась к самому центру города, получив за успехи в боях почётное наименование «Берлинская». Он же на память о столице Германии оставил свою «подпись» на стене поверженного рейхстага: выбил точку выстрелом из пистолета, выцарапав рядом «И точка!».

…Журавлиною стаей годы летят,

И ничем не сдержать их полёта.

Буйно рожь колосится и рощи шумят

Там, где некогда насмерть стояла пехота.

…Каждый очень хотел

Победить и дожить до победы.

Знали – бой будет трудным,

Но никто не сказался больным.

С нами павшие шли,

И в бою каждый был их полпредом.

Повторись всё опять,

Я в разведку пошёл бы с любым.

Мы рванулись в прорыв,

Очень жаль, что не вышло прорыва.

Шестьдесят километров

Прогрызали огнём и бронёй.

Штурмом взяли Берлин.

Победили и всё-таки живы.

Доконали войну.

Тишина, и хотелось домой…

 – У меня было две встречи с полководцем Великой Отечественной войны Жуковым, – вспоминал Хаим Моисеевич. – На реке Одер перед выходом в наступление мы расширяли плацдарм, как подъехали легковые машины, и из одной вышел Георгий Константинович. Поздоровались. Он высказал свои суждения о предстоящем бое нашему командованию. И мне, как офицеру связи, нужно было скоро донести его распоряжение в одну из частей бригады. «Главное – дойди», – прощаясь, напутствовал командующий фронтом. Видно, много гибло там наших ребят, и он желал мне быть живым. Я выполнил ту задачу, хотя попал под бомбёжку, обегал глубокие воронки, а когда заскочил на попутную машину, меня-таки «прихватил» осколок разорвавшегося неподалёку снаряда… Второй раз увидел маршала Жукова, когда главнокомандующий Группой советских оккупационных войск в Германии приехал к нам на танкодром. И ведь узнал меня в строю танкистов. «Живой?!» «Так точно, – говорю, – я живучий…». «Ну, значит, долго будешь жить!»

Война на исходе. Штурмуем Берлин.

В кольцо окруженья врубается клин.

Вот он на карте – по Франкфурт Аллее.

Москва нас торопит: кончайте скорее!

Пехота за танками. Море огня.

Все в грохоте боя. Ни ночи, ни дня.

Ломая отчаянное сопротивление,

Ведём наступленье…    

По мнению самого фронтовика, жизнь у него получилась длиной и потому, что всегда старался делам людям добро. К примеру, в трудное послевоенное время помог выжить целой деревне башкирских староверов. Сеять было нечем, в погребах осталась только перемёрзшая картошка. В мыслях у людей уже подступала голодная смерть. Зная, что за такое раньше даже расстреливали, на свой страх и риск офицер предложил выгнать из картошки спирт. На вырученные от продажи деньги купили несколько подвод с пшеницей. Провожали бородатые мужики служивого со слезами на глазах.

Из армии танкист демобилизовался в 1957 году, перебрался в Приморье. И ещё четверть века отдал Дальневосточному морскому пароходству, куда трудоустроился первым помощником капитана судна. За его плечами – семь лет интереснейшей работы в Арктике, участие в четырёх спасательных операциях, в том числе иностранных экипажей. И где бы ни был – в море или на берегу – писал стихи. Одно из них посвятил первой в стране женщине-капитану дальнего плавания Анне Щетининой, с которой был хорошо знаком.

При творческих встречах со слушателями (а Гольдберг презентовал во владивостокском Доме офицеров флота четыре поэтические книги, начиная с «Госпожи Победы» на свой 100-летний юбилей. – Прим. авт.)  он говорил, что, наверное, спасённые люди молились за него, потому и дожил до таких лет в твёрдой памяти и относительно добром здравии. А ещё ему всегда везло на хороших людей, особенно наших, советских. «Советские – лучше всех. Не для лозунгов. Просто мы отличались от других порядочностью, добросовестностью, искренним желанием помочь», – утверждал ветеран, чей ратный и трудовой долгий путь отмечен медалью «За отвагу», орденами Красной Звезды и Отечественной войны 1-й и 2-й степеней, другими наградами.      

Он мог часами говорить о поэзии и в 106 лет на память читать свои стихи. Одно из них надиктовал мне в блокнот.

Нехитрое дело лет до ста прожить.

Первое – это не пить, не курить.

Всё остальное умеренно

И… будьте уверены.

Как говорится, сборы недолги.

Нет, товарищи геронтологи,

Совсем не просто

Прожить лет до ста.

Не просто – прожить.

Какая по жизни

Протянется нить?

…Добавим, что на параде Победе в числе почётных гостей присутствовала и его внучка Зоя Липатникова. Она порадовалась за память о деде, которую отныне несёт и танк Т-34 времён той далёкой от нас войны.         

Константин ЛОБКОВ

Фото автора и из семейного архива фронтовика

Владивосток