Они ушли в вечность, чтобы мы жили

Год памяти и славы

Красноармейцы называли те затяжные бои «ржевской мясорубкой», немцы «кровавой дорогой». Ни одна из воюющих сторон не могла здесь добиться ощутимого успеха, способного качественно изменить ситуацию. Задача, поставленная Сталиным Красной Армии в январе 1942 года, была частично достигнута лишь в марте 1943-го. Таким образом, битва, получившая неофициальное название «Ржевская» по имени небольшого русского города, продолжалась 14 месяцев. Только в эти июльские дни, отдавая дань памяти героизму Советского солдата, по инициативе ветеранов Великой Отечественной войны наше государство наконец открыло здесь достойный мемориальный комплекс.

– Ещё не так давно в официальной истории о боях подо Ржевом не принято было много говорить, – заявил во время открытия величественного памятника на холме у деревни Хорошево Тверской области Президент РФ Владимир Путин. -Мало, скупо рассказывали о тех событиях и сами участники – слишком тяжело было вспоминать страшную так называемую ржевскую мясорубку. Ожесточенные, изнуряющие, отчаянные сражения шли в этих местах долгие месяцы. Борьба велась за каждую рощу, пригорок, за каждый метр земли. Невозможно без боли думать о тех потерях, которые понесла здесь Красная Армия. Погибли, были ранены, пропали без вести более 1 миллиона 300 тысяч человек. Чудовищная, просто немыслимая цифра. Значение этой затяжной кровопролитной битвы в победе советского народа над нацизмом огромно. Она окончательно показала врагу – пытаться вновь развернуть наступление на Москву невозможно, как невозможно сломить, покорить людей, вставших на защиту своей Родины.

Мемориал высотой с 12-этажный дом представляет собой красноармейца, который в «журавлиной стае» павших защитников Отечества улетает в вечность. Его видно за многие километры окрест. По словам создателя памятника Андрея Коробцова, ему хотелось изобразить дух солдата, воспарившего над полем боя. «Ну а дальше уже говорит, наверное, символика. То есть вот эти журавли, как символ павшего солдата – такой укоренившийся в голове образ, наверное, с самого детства, у меня был», – пояснил скульптор.

Деньги на постройку мемориала собирали всем миром, многие благотворители вместо личных данных указывали имена и фамилии родственников, погибших в этих местах. «О таком памятнике в 1970-1980-е годы мечтали ещё живые тогда участники боёв на этом плацдарме», – уверяет главный научный сотрудник Тверского государственного объединённого музея Светлана Герасимова.

По её мнению (а Герасимова автор документальных книг «Ржевская бойня. Потерянная победа Жукова» и «Я убит подо Ржевом. Трагедия Мончаловского «котла»), даже в наше время официальная военно-историческая наука показывает военные действия на центральном участке советско-германского фронта с января 1942 по март 1943 года фрагментарно. Упор делается на первую наступательную операцию – Ржевско-Вяземскую. Это можно объяснить тем, что операции советских войск, несмотря на всю свою остроту и большие потери в живой силе, не полностью достигли поставленных целей. Окончательно разгромить войска группы армий «Центр» на ржевско-вяземском плацдарме не удалось, потому советское командование считало эти операции неудачными.

– Немцы ушли с выступа сами, вернее, были выведены командованием вермахта, – рассказывает историк. – Можно предположить также, что умолчание названных операций объясняется ещё и тем, что войсками в них командовали самые известные полководцы Великой Отечественной – Жуков и Конев. И всё же ликвидация вражеского плацдарма практически у стен столицы означала для Москвы безусловное обеспечение её безопасности. Значит, наши солдаты и офицеры погибали, проливали там пот и кровь не зря.

– На мой взгляд, четыре крупные наступательные операции Красной Армии: Ржевско-Вяземская, 1-я Ржевско-Сычевская, 2-я Ржевско-Сычевская («Марс») – в 1942 году и Ржевско-Вяземская – в 1943-м, проводившиеся на стратегически важном участке советско-германского фронта, вполне естественно укладываются в понятие «битва», – продолжает приводить свои доводы Светлана Герасимова. – Важно помнить, что все они проходили на московском направлении. В боях с немцами участвовали силы, как правило, двух фронтов под непосредственным командованием Ставки Верховного Главнокомандования. Цель была одна: нанести поражение войскам группы армий «Центр», находившимся на территории ржевско-вяземского плацдарма и представлявшим реальную опасность для столицы Советского Союза. То есть Ржевская битва была не за один город, а за огромный плацдарм, где в смертельных схватках сошлись миллионы воинов. Немцы называли потом эти события «кровавой дорогой», ведь их дивизии оставили здесь от 50 до 80 процентов личного состава, а командование группы армий «Центр» в конце концов обратилось в Берлин с просьбой вывести их из подо Ржева…

Если же вернуться к тяжелейшей ситуации для Красной Армии в первые месяцы войны, то захваченный гитлеровцами в октябре 1941 года Ржев, по мнению некоторых экспертов, уже не привлекал к себе особого внимания Ставки Верховного Главнокомандования. На карте истории тогда стояла судьба Москвы, а возможно, и всей войны. Город Ржев вышел на первый план только после успеха советского контрнаступления под Москвой в декабре. Директива Ставки от 7 января 1942 года предписывала командующему Калининским фронтом выделить часть сил для разгрома ржевской группировки противника и занятия Ржева ударной группировкой силою двух армий в составе 14-15 стрелковых дивизий, кавалерийского корпуса и большей части танков. В дальнейшем совместно  с войсками Западного фронта окружить, а затем пленить или уничтожить всю можайско-гжатско-вяземскую вражескую группировку. При этом не ожидая подхода кавкорпуса и окончательного сосредоточения всех сил в районе Ржева, наличными силами 39-й армии немедленно развить наступление в направлении Сычёвки, Вязьмы, остальные силы ввести вторым эшелоном с таким расчётом, чтобы выйти в район Сычёвки и занять её не позднее 12 января 1942 года. Командующему же Западным фронтом надлежало разгромить не позднее 11 января юхновско-мосальскую группировку противника, нанести главный удар силами ударной группы генерала Павла Белова и 50-й армии на Вязьму и тем завершить окружение можайско-гжатско-вяземской группировки немцев во взаимодействии с войсками Калининского фронта…

Это наступление, известное как Ржевско-Вяземская стратегическая наступательная операция, продолжавшееся до 20 апреля, стало наиболее успешным этапом Ржевской битвы. Советские войска отбросили противника на западном направлении на 80-250 км, завершили освобождение Московской и Тульской областей, освободили многие районы Калининской и Смоленской областей. Немецкая группа армий «Центр» потеряла около половины своего личного состава. Правда, на завершающем этапе операции немцам удалось окружить и практически полностью разбить 33-ю армию. Погибла большая часть её личного состава, включая командарма генерал-лейтенанта Михаила Ефремова.

Почему оккупанты так упорно цеплялись за эту местность? Суть в том, что Ржевско-Вяземский выступ они называли «воротами к Москве». Отсюда гитлеровцы могли провести новую операцию по захвату столицы. Стратегическая выгода данной позиции и заставляла немецкое командование всеми силами держаться за плацдарм. На относительно небольшой территории оно сосредоточило две трети всех войск групп армий «Центр».

При этом оборона немцев на Ржевском выступе была организована идеально: каждый населённый пункт был превращен в самостоятельный узел обороны с дотами и железными колпаками, траншеями и ходами сообщения. Перед передним краем в 20-10 метрах устанавливались сплошные проволочные заграждения в несколько рядов. И обустройство немцев было относительно комфортным: берёзы служили перилами лестниц и переходов, почти каждое отделение имело блиндаж с электропроводкой и двухъярусными нарами. В некоторых блиндажах были даже кровати, мебель, посуда, самовары, коврики.

А лучшая техническая оснащённость в вооружении и военной техники на тот период давала им немалое преимущество. Пехоту поддерживали танки и бронетранспортёры, с которыми во время боя была связь. По рации можно было вызывать и наводить авиацию, корректировать прямо с поля боя огонь артиллерии. Они не испытывали, в отличие от наших войск, недостатка в боеприпасах.

Писатель Вячеслав Кондратьев, участвовавший и сам в боях, позже так описывал ситуацию: «Наша артиллерия практически молчала. Артиллеристы имели в запасе три-четыре снаряда и берегли их на случай вражеской танковой атаки. А мы наступали. Поле, по которому мы шли вперёд, простреливалось с трёх сторон. Танки, которые нас поддерживали, тут же выводились из строя вражеской артиллерией. Пехота оставалась одна под пулемётным огнем. В первом же бою мы оставили убитыми на поле боя треть роты. От безуспешных, кровопролитных атак, каждодневных миномётных обстрелов, бомбежек подразделения быстро таяли. У нас не было даже окопов. Винить в том кого-либо трудно. Из-за весенней распутицы с продовольствием у нас было плохо, начался голод, он быстро истощил людей, измождённый солдат уже не мог рыть мерзлую землю. Для солдат всё тогда происходившее было трудными, очень трудными, но все-таки буднями. Они не знали, что это был подвиг».

О тех боях в начале 1942-го рассказывал и писатель Константин Симонов: «Вторая половина зимы и начало весны оказались нечеловечески трудными для нашего дальнейшего наступления. И многократные неудачные попытки взять Ржев стали в нашей памяти чуть ли не символом всех пережитых тогда драматических событий…».

Писатель Илья Эренбург в книге «Годы, люди, жизнь» писал: «Ржева я не забуду. Неделями шли бои за пять-шесть обломанных деревьев, за стенку разбитого дома, да крохотный бугорок…».

А взять воспоминания участника боёв за Ржев Михаила Бурлакова: «Долгое время нам вместо хлеба выдавали сухари. Делили их следующим образом –  раскладывали их равными кучками. Один из солдат оборачивался и его спрашивали кому, указывая на ту или иную кучку. Немцы это знали и, чтобы поострить утром, бывало, по громкоговорителю кричат нам: «Рус, кончай делить сухари, будем воевать».

Другой участник здешних боёв А. Шумилин опубликовал мемуары: «Мы несли большие потери и тут же получали новое пополнение. Каждую неделю в роте появлялись новые лица. Среди вновь прибывающих красноармейцев были в основном деревенские жители. Попадались среди них и городские служащие, самые мелкие чины. Военному делу прибывающие красноармейцы не были обучены. Солдатские навыки им приходилось приобретать в ходе боёв. К линии фронта их вели и торопили. … Для нас, окопников, война велась не по правилам и не по совести. Противник, вооруженный «до зубов», имел все, а мы ничего. Это была не война, а побоище. Но мы лезли вперед. Немец не выдерживал нашего тупого упорства. Он бросал деревни и бежал на новые рубежи. Каждый шаг вперед, каждый вершок земли стоил нам, окопникам, многих жизней».

Ветеран и историк Пётр Михин, прошедший дорогами войны от Ржева до Праги, тоже не раз вспоминал те самые суровые будни военного лихолетья: «Мы часто оказывались без продуктов и боеприпасов в безлюдных болотах и безо всякой надежды на помощь своих. Самое обидное для солдата на войне – это когда при всей своей смелости, выносливости, смекалке, преданности делу, самоотверженности он не может одолеть сытого, наглого, хорошо вооружённого, занимающего более выгодную позицию противника по не зависящим от него причинам: из-за нехватки оружия, боеприпасов, продовольствия, авиационного обеспечения, удаленности тылов».

«Мы наступали на Ржев по трупным полям, – описывал летние бои Михин в своей книге воспоминаний. – Впереди – «долина смерти». Ни миновать, ни обойти её нет возможности: по ней проложен телефонный кабель – он перебит, и его во что бы то ни стало надо быстро соединить. Ползёшь по трупам, а они навалены в три слоя, распухли, кишат червями, испускают тошнотворный сладковатый запах разложения человеческих тел. Разрыв снаряда загоняет тебя под трупы, почва содрогается, трупы сваливаются на тебя, осыпая червями, в лицо бьет фонтан тлетворной вони… Идут дожди, в окопах воды по колено. … Если ты уцелел, снова смотри в оба, бей, стреляй, маневрируй, топчись на лежащих под водой трупах».

В тех боях немало погибло и дальневосточников. Девятнадцатилетнего заместителя политрука Александра Зайцева родные искали 60 лет с тех пор, как в октябре 1942 года получили сообщение с фронта о пропавшем без вести сыне. Останки воина нашли поисковики объединения «Долг» из города Вязьмы Смоленской области уже в XXI веке. Обнаружили в поле, поросшем дикой травой, в одном едва заметном окопе. Медальон сержанта Зайцева содержал всю необходимую информацию о нём.

 До войны он работал в авиаремонтных мастерских, имел бронь от призыва, однако полгода осаждал военкомат, чтобы отправиться в действующую армию добровольцем. Сначала спортсмена готовили в Кургане к действиям в особом лыжном стрелковом батальоне, потом переучили на пулемётчика, и Саша сразу оказался в самом кровавом пекле. Ориентировочные потери Красной Армии в одной только Ржевско-Вяземской операции 1942 года – несколько сотен тысяч человек. Один из них – сержант Зайцев…

«…Любаша, будучи на передовой, я узнал, что такое жизнь, как надо любить её и дорожить ею, и если что-нибудь случится с моей жизнью, то ты так и знай, что я её дёшево не отдам, потому что жизнь свою и всех, кто любит жизнь, я сохранял и отбивал сквозь дым и грохот фрицевских снарядов. Любаша, тебе будет удивительным, наверное: почему он так любит жизнь? Я тоже раньше этого не понимал, пока не побывал и не испытал того, что я сейчас испытал…».

Это последнее письмо с фронта, датированное 28 июля, Александр писал одной из трёх своих сестёр. Его передала в Государственный архив Хабаровского края младшая Кира Зайцева, которая вместе с братом не раз ходила в военкомат. Ей известно, что 4 августа брат участвовал в боях за освобождение деревень Александровки, Чубенки и Фёдоровское. Позже, 2 сентября, он отличился под деревней Романово. Как описано в Наградном листе с представлением на орден Красного Знамени (от 8 сентября 1942 года), комсомолец сержант 4-й роты 2-го батальона 1104-го стрелкового полка Александр Зайцев первым ворвался в деревню со своими бойцами и занял несколько дзотов, сам в упор уничтожил шесть немецких солдат и одного офицера, взял в плен ефрейтора. 3-4 сентября бойцы с ним во главе взяли много трофеев, а он вновь отличился в боях за деревню Гребнево. Зайцев всегда бросался с боевыми товарищами на ответственные участки.

Ещё один документ – под грифом секретно – от 3.10.1942. Это приказ войскам 20-й армии Западного фронта о награждении личного состава 331-й стрелковой дивизии. «От имени Верховного Совета СССР за образцовое выполнение задания командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество» сержант Александр Зайцев в числе многих своих однополчан награждён медалью «За отвагу». Его фамилия в приказе значится под 17-м номером.

Погиб отважный хабаровчанин 15 сентября того же года в бою у деревни Подберезье, под городом Сычёвка на Смоленщине. Об этом семье Зайцевых сообщил его комбат: «Ваш сын командир отделения сержант Зайцев в бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, пропал без вести». Но печальное извещение семья получила только в 1956 году. А засыпанный землёй после взрыва окопчик нашли спустя почти 60 лет. Останки воина похоронили 9 мая 2001 года под Смоленском с воинскими почестями вместе с другими 700 красноармейцами, среди которых опознали всего десятерых.

Поэт-фронтовик Александр Твардовский после той тяжелейшей войны написал известное стихотворение, и, похоже, эти строки про нашего земляка:

Я убит подо Ржевом в безымянном болоте.

В пятой роте, на левом при жёстком налёте…

Подо Ржевом, Сычёвкой, Вязьмой, Зубцовом, Белым, Оленино, у Гжатска Саша Зайцев и другие советские воины своим мужеством и стойкостью приближали Победу над врагом. И потому достойны уважения и памяти не менее тех, кто дошёл до Берлина.

В Хабаровске на площади Славы на пилоне с именами погибших хабаровчан выбито и имя А.Е. Зайцева. Несомненно, это и его олицетворяет Советский солдат в бронзе на созданном в год 75-летия Победы мемориальном комплексе подо Ржевом. Таким образом, восстановлена историческая справедливость в отношении наших соотечественников в сражениях, многие годы считавшимися боями местного значения.    

Кстати, в это трудно поверить, но до сих пор самые известные памятники Советскому солдату находились за границей. Ржевский мемориал – первый в новейшей истории России, который установлен в нашей стране. Его сравнивают с аналогичным сооружением в Трептов-парке в Берлине и знаменитым «Алешей» в болгарском Пловдиве.

Справка «Контингента»

Летне-осеннее наступление завершилось уличными боями в середине октября 1942 года на окраинах Ржева. Немцам удалось удержать город, но он уже не мог быть использован как база снабжения и железнодорожный узел, так как постоянно находился под огнём советской артиллерии и миномётов. Завоеванные нашими войсками рубежи исключили возможность наступления немецких войск отсюда на Калинин или Москву. Более того, в наступлении на Кавказ немцам удалось сосредоточить только 170 тысяч солдат.

Сотни тысяч квадратных километров, захваченных немцами на южном направлении, не были обеспечены войсками, способными удерживать эти территории. А против Западного и Калининского фронтов в это же время стояла и никуда не могла сдвинуться миллионная группировка. По мнению ряда историков, именно в этом главный итог Ржевской битвы, которая только внешне представляла собой длительную позиционную борьбу за незначительные пространства.

Только цифры

По данным разных историков, безвозвратные потери советской армии, включая пленных, в ходе этой битвы составили от 392554 до 605984 человек.

В день освобождения – 3 марта 1943 года – в разрушенном до основания городе с 56-тысячным довоенным населением оставалось 362 человека, включая узников Покровской церкви.

Подготовил Константин ЛОБКОВ

Фото фрагментов боёв фронтовых корреспондентов и операторов, в том числе с немецкой стороны